Во вторник, 03 декабря, состоялось заседание по делу Егора Жукова, где был допрошен Александр Коршиков, эксперт ФСБ, проводивший лингвистическую экспертизу по четырём видеороликам. Корреспондент «Новой газеты» Дарья Козлова опубликовала репортаж о начале судебного следствия. Приводим значимые фрагменты, касающиеся собственно допроса эксперта.
«Первым свидетелем выступил сотрудник института криминалистики СК Кирилл Хмелевский, один из экспертов, которые участвовали в осмотре видео из “Блога Жукова”. На допросе Хмелевский рассказал, что для экспертизы занимался нетипичной для него задачей: ему было необходимо скачать 132 видео с YouTube и сделать скриншоты. Всё это за один день, потому что “иначе они могли быть утрачены”. После вопросов от государственного обвинения их продолжил задавать один из адвокатов Жукова Илья Новиков. Во время допроса адвокату удалось выяснить, что такую задачу Хмелевский получил от следователя, а руководство рекомендовало ему сотрудничать. Когда Новиков поинтересовался, почему в протоколе сказано, что установлены видеозаписи, в которых Егор Жуков осуществляет активную политическую агитацию, Хмелевский ответил: “Эти формулировки также внёс следователь”».
«Следующим выступил Александр Коршиков. Он один из авторов одиозной экспертизы. <…> Вопросы сначала задаёт Илья Новиков.
– Дата окончания вписана от руки. Почему так произошло?
– Я не знаю, в какое время экспертизу закончили, поэтому вписана от руки. Мы так всегда делаем.
– Вы окончательные выводы сформировали до первого сентября?
– Нет, первого сентября.
– Это воскресенье, почему пришлось проводить экспертизу в выходной день?
– Это у вас выходной, а у нас рабочий».
«Последующие несколько часов защита последовательно пытается узнать, почему Александр Коршиков сделал в экспертизе именно такие выводы. Сначала выясняется, что специального образования у него нет, подготовку он проходил в 2016 году в неизвестном учреждении. Потом Коршиков начинает рассказывать о том, как он проводит лингвистические экспертизы.
Выясняется, что эксперт берёт анализируемый текст и сравнивает его с Уголовным кодексом. Примерно так в тексте его экспертизы появились и “фальшивые документы”, и “приостановка работы учреждений (в частности, избирательной комиссии)”, которых не было в речи самого Жукова. Коршиков выступает уверенно, говорит много, часто неразборчиво. В своей экспертизе он уверен абсолютно, даже принёс видеоматериал, который мог бы стать иллюстрацией для некоторых положений.
Суд в изучении видео отказал, но, судя по всему, оно должно было пояснить, что существует единственная верная трактовка слова “протесты”. Разбор значения этого слова занял больше всего времени. Эксперт не отрицал, что существуют как насильственные формы протеста, так и ненасильственные. Однако, по его словам, в современном политическом дискурсе и риторике Егора Жукова их интерпретация очевидна. Она явно насильственная.
Когда защита пытается выяснить, почему же в одном из четырёх видео Жуков через слово повторяет “ненасильственный”, Коршиков заявляет, что в этом видео “в творчестве Жукова произошёл перелом”, который мог быть продиктован влиянием извне».
«После суд отклонил ходатайства защиты о выступлении лингвистов Анны Левинзон и Нины Добрушиной, заявляя, что они не доказали свою компетентность».