Сайты, содержащие оправдание терроризма, будут блокировать в досудебном порядке

пропаганду наркотиков, грета тунберг, эксперты ФСБ, лингвистическая экспертиза, сахалин, калининград, дальний восток, крым, оправдание экстремизма, оправдание терроризма,

Депутаты Государственной Думы окончательно проголосовали за законопроект о блокировке сайтов, содержащих оправдание терроризма, в досудебном порядке, сообщает РИА Новости. Речь идёт об интернет-ресурсах, которые содержат сведения о продаже фальшивых документов об образовании, водительских удостоверений, сертификатах о полученных прививках. Кроме того, объектом внимания стали сайты, на которых опубликована информация об оправдании терактов.

Инициатива была направлена на модернизацию закона «О защите информации». Авторы законопроекта в пояснительной записке указали, что блокировка информации в досудебном порядке будет производиться только в случае выявления побуждений по прокурорскому требованию, направленному в Роскомнадзор.

Предыдущая редакция предусматривала блокировку сайтов за призывы в противоправной деятельности, но не за оправдание терроризма.

Математик и переводчик нашли оправдание экстремизма в документах «Мемориала»

пропаганду наркотиков, грета тунберг, эксперты ФСБ, лингвистическая экспертиза, сахалин, калининград, дальний восток, крым, оправдание экстремизма, оправдание терроризма,

Громкое дело о ликвидации Правозащитного центра «Мемориал» послужило поводом для очередного скандального обсуждения. В поле внимания журналистов оказалось психолого-лингвистическое исследование, проведённое в АНО «Центр социокультурных экспертиз». Эксперты установили оправдание экстремизма в документах организации.

Журналист Новой газеты Андрей Заякин, сооснователь «Диссернета», изучил вопрос, касающийся профессиональной компетенции авторов исследования – лингвиста Натальи Крюковой и психолога Александра Тарасова.

Согласно публикации Новой газеты, Наталья Крюкова получила образование учителя математики. В 1987 году она защитила диссертацию на соискание кандидата педагогических наук по теме «Формирование эстетических суждений старшеклассников в процессе внеклассных занятий по искусству». Научных публикаций в журналах, рекомендованных ВАК или имеющих индексы цитирования (РИНЦ, Scopus, Web of Science), автору статьи найти не удалось.

Квалификация Александра Тарасова – переводчик-референт английского и немецкого языков. В 2002 году он защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата политических наук на тему «Международное сотрудничество в космосе после «холодной войны» и интересы России». Публикации в журналах ВАК у эксперта имеются. Однако, судя по названиям, вопросы психологии в период их написания, эксперта не занимали. К психологической науке, согласно расследованию Новой газеты, Александр Тарасов обратился в 2021 году, когда освоил программу «Психолого-педагогические основы высшего медицинского и фармацевтического образования» в объёме 144 академических часа.

Отсутствие у Натальи Крюковой специальных познаний в области судебной лингвистики было установлено и ранее. Новая газета приводит в пример дело о вымогательстве взятки, которое в 2014 году рассматривалось в Московском областном суде.

На сайте «Диссернета» обнаружились и другие подвергнутые резкой критике экспертизы, которые  выполнили Наталья Крюкова с Александром Тарасовым.  В этих заключениях специалисты выступили не только как психолог и лингвист, но и заявили себя как религиовед, культуролог, социальный антрополог и правовед.

В ходе предварительного заседания 29 ноября в Мосгорсуде адвокаты «Мемориала» ходатайствовали о допросе в суде экспертов Крюковой и Тарасова. Следующее предварительное заседание пройдёт 16 декабря 2021 года.

Иск о ликвидации Правозащитного центра «Мемориал» подала московская прокуратура 12 ноября 2021 года. По версии ведомства, сотрудники организации систематически нарушают закон об «иностранных агентах», а их материалы – списки политзаключенных и справки по отдельным делам – содержат оправдание экстремизма и терроризма.

Приведём вопросы, которые ставились перед экспертами Крюковой и Тарасовым, и ответы на них:

«Выводы:
Ответ на вопрос 1. Какова коммуникативная цель авторов представленных материалов?

Коммуникативная цель авторов представленных материалов является представление идеологии, изложенной в “Руководстве по определению понятия “политический заключенный”; подход используется авторами для анализа исполнения законодательства РФ в отношении деятельности участников международных террористических и экстремистских организаций с целью имплементировать принципы международного права и международные стандарты прав человека в правовую систему РФ (в понимании данной группы правозащитников).

Ответ на вопрос 2. Содержатся ли в материалах лингвистические и психологические признаки оправдания или пропаганды каких-либо действий?

В представленных на исследование материалах присутствуют лингвистические и психологические признаки оправдания деятельности участников международных террористических организаций “Хизб ут-Тахрир аль-Ислами”, “Таблиги Джамаат”, “Ат-Такфир валь Хиджра”, а также экстремистских организаций “Артподготовка” и участников, осуждёных судом в соответствии с законами РФ как незаконно осуждённых (даже в тех случаях, когда их намерения – целевые установки – не совпадают в своей ценностной основе с наиболее распространенными демократическими установками).

Ответ на вопрос 3. Содержится ли в представленных материалах негативная оценка каких-либо действий и/или лиц, их совершивших?

Авторы предвзято представляют деятельность экспертов, сотрудников правоохранительных органов, следствия, прокуратуры, судов для искажения у читателя восприятия ситуации в сфере правоприменения в РФ.

Ответ на вопрос 4. Могут ли представленные материалы сформировать у их адресатов представление о допустимости участия в какой-либо деструктивной деятельности?

Все рассмотренные выше материалы, размещённые на интернет-ресурсе ПЦ “Мемориал”, направлены на формирование у неопределённого круга лиц представления о допустимости осуществления террористической и экстремистской деятельности, а именно деятельности международных экстремистских и террористических организаций и участия в их деятельности».

*«Международный Мемориал» и правозащитный центр «Мемориал» внесены Минюстом в реестр НКО, выполняющих функцию «иностранного агента»
**«Свидетели Иеговы» и «Артподготовка» признаны в РФ экстремистскими, их деятельность запрещена.
***Организации «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами», «Таблиги Джамаат», «Ат-Такфир валь Хиджра» признаны в РФ террористическими, их деятельность запрещена.

Систему блокировки запрещённого контента усовершенствуют за год

лингвистическая экспертиза, кибербуллинге, лингвисты, сахалин, калининград, дальний восток, крым, закону о фейках, административное дело, дело о клевете, интернет-травля, система блокировки, товарный знак,

Систему блокировки запрещённых материалов в сети усовершенствуют в ближайшие полтора года. Об этом заявил замминистра юстиции России Максим Бесхмельницын, сообщает Российская газета.

Сбором сведений о выявленных экстремистских материалах занимается Минюст. Сейчас специалисты работают над решением вопроса о создании системы, препятстующей распространению нежелательной информации. Вместе с тем, у ведомства нет единого алгоритма, касающегося признания той или иной публикации экстремистской. Отсюда возникает проблема прописывания дата-сетов для нейросети, поделился деталями Бесхмельницын на заседании пленарной секции «Глобальная цифровизация и национальная безопасность» на выставке «Интерполитех».

Минюст выполняет работу по выявлению материалов с признаками экстремизма, а суд принимает окончательное решение о включении таких публикаций в специальный список. На основании принятого решения информация блокируется Роскомнадзором.

Так, в марте 2021 года Роскомнадзор замедлил скорость работы твиттера из-за наличия противоправного контента. Спустя два месяца ведомство заявило о частичном снятии ограничений в результате того, что социальная сеть удалила 91 процент запрещённой информации.

«Мы ждём того, что твиттер всё-таки до конца исполнит требования российского закона. Тогда мы примем соответствующее решение», – приводит слова замглавы Роскомнадзора Вадима Субботина Парламентская газета.

Блокировка сайтов, оправдывающих экстремизм, одобрена Правительством

Блокировка сайтов, в которых обнаружат оправдание экстремизма или терроризма, одобрена Кабинетом министров, сообщает Право.ру. Соответствующий законопроект был внесён Госдумой в июле 2020 года.

По мнению членов Правительства, инициатива направлена на «обеспечение информационной безопасности и защиты прав личности и общества в информационной сфере».

По мнению комиссии Госдумы по расследованию иностранного вмешательства во внутренние дела России, представители иностранных государств распространяют оправдывающую экстремизм информацию «с целью деструктивного влияния на социальные и политические институты российского общества».

Депутаты указали, что сейчас блокировка сайтов направлена только на запрет призывов к экстремистской или террористической деятельности, однако теперь нужно ограничить доступ к информации с оправданием такой деятельности.

С 2004 года Министерство юстиции РФ начало ведение федерального списка экстремистских материалов. Перечень формируется на основании вступивших в законную силу решений судов о признании информационных материалов экстремистскими.

Антиэкстремистская Стратегия – шаг к пересмотру профильного законодательства

litera.expert news opinion новости мнения оправдании терроризма экспертиза товарного знака, оскорбление, декриминализация, сахалин, калининград, дальний восток, крым, стратегия, пропаганда наркотиков, эксперты, эксперт-лингвист Манькова,

Новая Стратегия противодействия экстремизму повлечёт изменение Уголовного кодекса, пишет «Независимая газета». Прогноз корректировок связан с тем, что президентский документ содержит вектор борьбы с политическими протестами.

По информации издания, Аппарат уполномоченного по правам человека Татьяны Москальковой уже разработал предложения по усовершенствованию профильных статей.

Прежде всего, модернизация касается статьи 282 УК. В целях её декриминализации предложено  сократить её название «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства», убрав последнюю часть, которая останется в статье 20.3.1 КоАП.

Кроме этого, правозащитники инициировали отказаться от понятия «социальной группы», так как правоприменительная практика в его отношении остаётся произвольной ввиду отсутствия чёткого определения.

Внедрение в статью 282 УК понятия «неоднократности» позволит, по мнению авторов поправок, не наказывать граждан за единичные правонарушения, так как разовые действия не представляют серьёзной угрозы для основ конституционного строя и безопасности государства. Деяние должно переходить в разряд уголовных только после совершения подобного деяния в условиях публичности и с использованием СМИ или интернета более двух раз в течение одного года.

В Аппарате УПЧ ожидают всплеск протестных акций после снятия карантинных ограничений. В некотором смысле инициатива команды омбудсмена после того, как была принята Стратегия, является попыткой предупредить избыточное реагирование на участников уличных акций со стороны правоохранителей.

В свою очередь, депутаты Госдумы от «Единой России» уже заявили о разработке законопроекта, который предусматривает уголовную ответственность за привлечение несовершеннолетних к участию в несанкционированных акциях. По версии авторов инициативы, признанный виновным может лишиться свободы сроком до десяти лет.

Каждый активист может стать «экстремистом». Директор «Совы» о новой антиэкстремистской Стратегии

экспертные новости и мнения, лингвист, оправдание терроризма, сахалин, калининград, дальний восток, крым, стратегии,

О новой антиэкстремистской Стратегии журналист «Новой газеты» Леонид Никитинский поговорил с директором Информационно-аналитического центра «Сова» Александром Верховским. Приводим текст интервью.

Что представляет собой «Стратегия до 2025 года», утвержденная президентом 29 мая? Почему до 25-го, а после этого что, с экстремизмом будет покончено? Как это понимать?

– Это регулярно обновляемый документ. Первая аналогичная «Стратегия» была утверждена в 2014 году, но большинство ваших читателей едва ли о ней слышали.

Такие документы не устанавливают для граждан никаких норм, на основании «Стратегии» никого нельзя ни за что наказать. Она адресована той части госслужащих, которые «работают по теме». Грубо, это две категории чиновников.

Первая, очень широкая категория отвечает за предотвращение экстремизма. Текст отражает представление его авторов о том, откуда он берётся и что государство должно делать, чтобы его было меньше. Что бы ни означало слово «экстремизм», представления о его истоках за эти годы мало изменились: это заграница (не только Запад), «нетрадиционные» для страны этнические или религиозные меньшинства, неподконтрольные молодёжные объединения (типа идеологически окрашенных спортклубов) и так далее.

Радует, что в перечень попала «дискриминация». Всё это в той или иной степени имеет отношение к действительности, и это было бы интересно обсудить, но, наверное, в связи с действительностью, а не с внутренним, по сути, документом. Пассажи «Стратегии» вряд ли могут прямо подействовать на чиновничество. Для этого нужна полноценная государственная программа: с финансированием, обязательствами и сроками для ведомств.

Авторы документа это тоже понимают, потому и включили в «Стратегию» списки показателей и результатов, и указали, что будет принято ещё и постановление правительства с конкретными поручениями, выделены средства. Вот тогда уже надо будет обсуждать соответствующую программу действий.

В более узком смысле адресаты «Стратегии» – это законодатели, которые регулярно обновляют антиэкстремистские нормы, и, конечно, правоохранительные органы, которые эти нормы применяют, особенно специализированные антиэкстремистские подразделения. Им этот документ даёт подсказки, на что надлежит больше обращать внимание.

Значит, и нам тоже надо читать «Стратегию» внимательно, чтобы знать, где и на что мы, потенциальные «экстремисты», можем нарваться?

– Да, это поле весьма широко, а флажки на нём расставлены не очень понятно, так что чуть ли не всякий активист, журналист или пользователь социальных сетей потенциально может однажды проснуться «экстремистом». Примеров много, можно неудачно пошутить, а иногда вам могут и приписать противоположное тому, что вы имели в виду. Как в деле псковской журналистки Светланы Прокопьевой: она пыталась объяснить поступок архангельского террориста, а ей в рамках уголовного дела приписывают его поддержку.

Если рассуждать юридически, поле «экстремизма» простирается от реального идейно мотивированного насилия (и тут граница с противодействием терроризму весьма размыта) до совершенно невинных оппозиционных выступлений. Основную массу таких дел составляют сейчас дела двух категорий.

Первая – это участие в запрещённых организациях и «экстремистских сообществах»: от групп, ориентированных на насилие как Misanthropic Division, до безосновательно запрещённых религиозных объединений как «Свидетели Иеговы» (обе организации признаны экстремистскими, их деятельность запрещена в России).

Вторая категория – публичные высказывания в той или иной форме, выражающие ненависть или призывающие к дискриминации и насилию по отношению к той или иной категории людей.

Есть ещё две категории, но они гораздо малочисленнее: первая – реальное идейно мотивированное насилие, вторая – публичные высказывания, которые, при разумном прочтении даже наших законов, не стоит считать преступными. Если смотреть политически, то самая значительная доля «экстремистов», судя по практике правоприменения, приходится на русских националистов и им сочувствующих. На втором месте – радикальный исламизм. И уже только после них – националисты других толков, левые и либеральные оппозиционеры. Это важно: пресечение экстремистских действий и даже высказываний, в принципе, правильно, но возможны «перегибы на местах».

Во всём этом трудно ориентироваться не только обычному гражданину, но часто и сотруднику Центра «Э», поэтому ему и нужны ориентиры – что именно искать. Грубо говоря, весь «потенциальный экстремизм» не охватить всё равно, и надо что-то выбирать. Стратегия и даёт такие ориентиры. Значит, нас, граждан, может интересовать, что в них изменилось по сравнению с 2014 годом.

Есть изменение к лучшему: в терминологии и в «ожидаемых результатах» больший акцент делается на насилие, вводится понятие «идеология насилия». То есть вроде бы «Стратегия» признаёт, что важен именно «насильственный экстремизм». Такой термин обычно используется и в документах международных организаций, а вот термин «экстремизм» сам по себе не используется, и сближение с этой терминологией можно только приветствовать. Ещё лучше было бы и законодательство изменить – увязать определение экстремизма с насилием.

Но, к сожалению, «Стратегия» направляет законодателя в прямо противоположную сторону – отсылает к ратифицированной Россией в прошлом году конвенции Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) о противодействии экстремизму. Документы ШОС – единственный обязывающий Россию источник, где фигурирует термин «экстремизм». С момента рождения ШОС и до этой конвенции 2017 года он определялся как действия, связанные с насилием, но страны-участницы могли использовать более широкие понятия, что Россия и делала.

Теперь ситуация изменилась: новая конвенция ШОС даёт определение, близкое к российскому, то есть уже не привязанное к теме насилия. Более того, определение в конвенции вводит такой элемент, как «разжигание политической, социальной, расовой, национальной и религиозной вражды или розни». Это похоже на российскую модель, но тут есть важное новое слово – «политической».

Российский законодатель политическую вражду не криминализует, и случаи, когда людей преследуют именно за политические высказывания, как, например, Егора Жукова, идут вразрез и с законом «О противодействии экстремистской деятельности», и со ст. 280 УК, опирающейся на определение экстремизма в этом законе, и со ст. 282 УК, где тоже приводится список типов «вражды» без политической. Конвенция ШОС призывает утвердить криминализацию политической вражды.

«Политическая вражда» это круто. Так любой гражданин, высказывающийся о политике в критическом ключе, сразу «уголовник»?

– Ну, «уголовник» – это крайний случай, есть и другие методы, включая административное и финансовое давление. Обращает на себя внимание упоминание в «Стратегии» в кратком списке «наиболее опасных проявлений экстремизма» несогласованных публичных мероприятий. Это не новация – они были и в прежней редакции, но на этот риторический подлог всё же стоит обратить внимание. Конечно, митинг может быть одновременно несогласованным и включать, допустим, призывы к погрому со сцены, может и прямо перерасти в такой погром.

Но это нетипичный, мягко говоря, случай. А когда в документе такого уровня, подписанном президентом, несогласованное мероприятие неоднократно упоминается как разновидность экстремистского действия, это сильно подкрепляет пропагандистское приравнивание любых протестующих к экстремистам.

Ставим флажок, хотя и здесь не совсем понятно, куда именно: ведь что такое «участие»? Это может быть и организация, и случайный порыв, и вообще, когда гребут всех «участников» без разбора, любой может попасть в эту категорию. А как в «Стратегии» насчёт духовных скреп?

– Упор на них бросается в глаза: не раз упоминаются «традиционные российские духовно-нравственные ценности». Покушение на них идёт в одном ряду с деятельностью неких иностранных и международных НКО, которые также покушаются на политическую стабильность, территориальную целостность, содействуют экстремизму и терроризму и даже – тут некоторый анахронизм – инспирируют «цветные революции».

Этот пассаж в «Стратегии» можно понимать двояко. То ли разные вредные НКО специализируются на разных типах вредительской деятельности (кто-то подрывает скрепы, а кто-то – территориальную целостность), то ли эти вредители действуют комплексно. Думаю, правоприменители будут прочитывать все запутанные пассажи в соответствии со своими актуальными интересами.

Но при этом «Стратегия» в разделе про «задачи органов власти» прямо указывает, что против всех этих подрывных воздействий нужно принимать меры. Это адресуется прежде всего законодателям. И они, то ли по совпадению настроя, то ли в результате внимательного чтения черновиками «Стратегии», уже откликаются.

Так, в «Стратегии» говорится о «реальной угрозе» искажения истории за рубежами РФ, и мы уже видим и законопроект о запрете приравнивания сталинизма к нацизму, и свежую статью 243.4 УК РФ, придуманную под «антироссийский вандализм» именно за границей. Снова активизировалась подготовка законопроекта о наказаниях за сотрудничество с «нежелательными» НКО за пределами России. В «Стратегии» говорится и о неких структурах в России, «подконтрольных» внешним вредным НКО, – это задел для ещё одного законопроекта.

Ну, в общем, никакой особенной новости во всём этом нет.

– Тут стоит обращать внимание не только на новшества, но и на то, что не изменилось, хотя могло бы. Например, ставится довольно загадочная задача: «обеспечение реализации прав граждан на свободу совести и свободу вероисповедания без нанесения ущерба религиозным чувствам верующих и национальной идентичности граждан России».

Как этим руководствоваться? Казалось бы – отойди и не вмешивайся, тогда ни свободу совести, ни чувства, ни идентичность и не заденешь. Но ясно же, что такую подсказку одни наши чиновники другим дать не могут. Поэтому прочитывается этот пассаж так, что надо защищать чувства верующих и национальную идентичность, которая как-то увязывается с религиозной.

На практике это превращается в преследование тех, кто чем-то задел «чувства верующих», и тех, кто предлагает варианты религиозности, которые многими понимаются как не традиционные для данной этнической общности, – например, протестанты в русской среде или салафиты в татарской или северокавказской.

Размытые концепты «традиционности» и «традиционных ценностей» работают против любых социальных и идейных новаций, которые представляются властям просто недостаточно подконтрольными. По содержанию они могут быть любыми, но на уровне официальных речей и пропаганды чаще всего говорят о двух типах опасных новаций – мусульманской фундаменталистской как источника террористической угрозы и западной либеральной – как источника угрозы для «традиционной морали», политического режима, а то и для самого существования российского государства.

Тут стоит отметить, что в риторике власти удельный вес фундаменталистской новации давно уже далеко отстал от веса новации западно-либеральной; значит, и в практике «антиэкстремизма» акцент будет сделан на последней. Национал-радикальная угроза часто упоминается в «Стратегии» в разных контекстах. Но удельный вес этой темы, пожалуй, снизился по сравнению с предыдущим вариантом. Что и естественно, наверное: количество преступлений по мотивам ненависти тоже снизилось, а активность ультраправых организаций снизилась радикально. Тому есть много причин, но отчасти это является и достижением центров «Э».

Центры «Э» сами по себе довольно загадочная структура. Что это такое?

– По сути они – часть политической полиции, а этот институт у нас распределён по нескольким ведомствам. Политическая полиция всегда выполняет двойственную функцию: «политические преступления» могут быть как криминальными в обычном, не политическом смысле слова, так и нет. Политическая полиция выполняет и нормальные полицейские функции, то есть находит человека, совершившего реальное преступление, собирает доказательства и доводит его до суда. Также она интересуется окружением этого человека, и не зря.

Терроризм или насилие по мотиву ненависти действительно существуют, как и сложная структура их общественной поддержки, от организаций до идеологий – без них организованное насилие было бы гораздо слабее. Но если некоторые сторонники той или иной идеологии действительно идут на идейно мотивированные преступления, это не значит, что их совершают или хотя бы собираются совершать все, кто придерживается сходных взглядов.

Склонность смешивать преступников и тех, кто ассоциируется с ними лишь идейно, – фундаментальный недостаток любой политической полиции, а нашей он присущ в высокой степени.

Акцент в стратегическом планировании смещается от противодействия тому, что является преступлением вне зависимости от политических оценок, к противодействию угрозам сугубо идеологического свойства, связь которых с реальными преступлениями либо отсутствует, либо очень слабая.

 

И этот сдвиг чреват тем, что политическая полиция будет ещё больше преследовать невиновных или совершивших лишь незначительные нарушения и просто по закону сохранения ведомственной энергии меньше выполнять нормальные полицейские функции.

Утверждена Стратегия противодействия экстремизму до 2025 года

оскорбления, эксперты-лингвисты, сахалин, калининград, дальний восток, крым,, стратегия,

Стратегия противодействия экстремизму до 2025 года утверждена указом Президента России». Документу, разработанному МВД России с участием аппарата Совета безопасности, предшествовала версия, принятая в 2014 году.

В новую редакцию включены понятия «идеология насилия», «радикализм» и «экстремистская идеология».

Под идеологией насилия понимается совокупность взглядов и идей, оправдывающих применение насилия для достижения политических, идеологических и религиозных целей. Радикализмом названа бескомпромиссная приверженность идеологии насилия, характеризующаяся стремлением к решительному и кардинальному изменению основ конституционного строя, нарушению единства и территориальной целостности России. Экстремистская идеология определена как совокупность взглядов и идей, представляющих насильственные противоправные действия как основное средство разрешения политических, расовых, национальных, религиозных и социальных конфликтов.

Распространение радикализма и обострение внешних и внутренних экстремистских угроз названы тенденциями, способными вызвать повышенный общественный резонанс и дестабилизировать обстановку.

Под внешними угрозами экстремизма понимаются поддержка и стимулирование некоторыми государствами деструктивной деятельности, осуществляемой иностранными или международными неправительственными организациями, которая направлена на дестабилизацию общественно-политической и социально-экономической ситуации в России, а также нарушение единства и целостности страны. Кроме того, к внешней угрозе отнесены участившиеся в иностранных государствах случаи умышленного искажения истории, возрождение идей фашизма и нацизма.

Под внутренними угрозами понимаются попытки осуществления националистическими, радикальными, религиозными, этническими организациями экстремисткой деятельности для реализации своих целей, а также распространение идеологии насилия и межэтнические конфликты.

К наиболее опасным проявлениям экстремизма Стратегия относит возбуждение ненависти, вражды, унижение человеческого достоинства по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а также принадлежности к какой-либо группе.

Согласно документу, основным средством привлечения новых членов в экстремистские организации, координации экстремистских преступлений и распространения идеологии является интернет. К основным способам дестабилизации обстановки в стране отнесено привлечение к участию в несогласованных протестных акциях, «которые умышленно трансформируются в массовые беспорядки».

За оправдание терроризма Генпрокуратура сможет блокировать СМИ без суда

экспертные новости и мнения, лингвист, оправдание терроризма, сахалин, калининград, дальний восток, крым, стратегии,

За оправдание терроризма или экстремизма Генеральная прокуратура будет блокировать интернет-ресурсы – такой законопроект предложили депутаты Госдумы, сообщает ТАСС.

Комиссия Госдумы по расследованию фактов вмешательства иностранных государств во внутренние дела России инициировала наделение ведомства такими полномочиями в рамках статьи 15.3 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации».

Сейчас в этой статье закреплено право Роскомнадзора по решению Генпрокуратуры и без участия суда блокировать ресурсы только при выявлении призывов к экстремистской или террористической деятельности. В случае принятия поправок Генпрокуратуре не потребуется ни суд, ни Роскомнадзор, а в качестве причин ограничения доступа к интернет-СМИ станут не только выявленные призывы, но и оправдание терроризма или экстремизма.

По мнению главы комиссии Василия Пискарёва, депутата от «Единой России», и его коллег, уже выявлено множество фактов распространения через интернет представителями иностранных государств информации, которая оправдывает экстремистскую и террористическую деятельность, в том числе по соображениям политического, идеологического и религиозного, деструктивно влияя на социальные и политические институты.

«Норма, предусмотренная законопроектом, позволит осуществить блокировку интернет-ресурсов, распространяющих информацию экстремистского и террористического толка, угрожающую безопасности государства и проживающих в нём граждан, в короткие сроки, достижение которых затруднительно в судебном порядке», – говорится в документе.

 

Лингвист и психолог были допрошены в качестве экспертов по делу «Сети»

экспертные новости и мнения, лингвист, оправдание терроризма, сахалин, калининград, дальний восток, крым, стратегии,

В Санкт-Петербургском суде возобновились слушания по делу «Сети», сообщает газета «Коммерсант». 25 мая 2020 были допрошены лингвист и психолог Минюста, проводившие комплексную экспертизу.

Сейчас судят Виктора Филинкова и Юлия Бояршинова. Молодые люди обвиняются в участии террористического сообщества «Сеть», в котором они, по версии следствия, тренировались, учились обращаться с оружием и готовить самодельные взрывные устройства и обсуждали готовность совершения террористических действий. Семеро участников сообщества уже осуждены – срок лишения свободы для них составил от 6 до 18 лет.

В ходе заседания были допрошены три эксперта Министерства юстиции, которые выполняли психолого-лингвистическую экспертизу документов, извлечённых из компьютера Ильи Шакурского (приговорён к 16 годам лишения свободы) и жёсткого диска Армана Сагынбаева (приговорён к шести годам лишения свободы). Среди объектов исследования экспертам были предоставлены файлы, известные как «Положение» и  «Съезд-2017».

По словам эксперта-психолога Минюста Анны Медведевой, документ «Положение» состоит из не связанных между собой фрагментов, которые не позволяют определить основную тему. Кроме того, специалист настаивает, что определить автора переписки, найденной в этом файле, нельзя.

Эксперту-лингвисту Минюста Наталье Пикалевой адвокат Виталий Черкасов задавал вопросы по поводу документа «Съезд-2017». Лингвист указала на то, что текст представляет собой проект запланированной встречи, и понять, как создавался этот документ – при очных встречах или на расстоянии – невозможно.

Осенью 2018 года эксперты ФСБ провели фоноскопическую экспертизу. Лингвист Мария Комлева и акустик Алексей Леонтьев не выявили на представленных аудиозаписях признаков монтажа. Сторона защиты предъявила суду альтернативное заключение, выполненное специалистом АНО «Криминалистическая лаборатория аудиовизуальных документов» Германом Зубовым. Эксперт указал, что в заключении ФСБ усматривается нарушение методики, а его авторы исследовали не оригинальные фонограммы, что само по себе свидетельствует о наличии признаков модификации.

Многоточие – признак оправдания терроризма?

litera.expert news opinion новости мнения оправдании терроризма экспертиза товарного знака, оскорбление, декриминализация, сахалин, калининград, дальний восток, крым, стратегия, пропаганда наркотиков, эксперты, эксперт-лингвист Манькова,

Правозащитник Лев Пономарёв в блоге на «Эхо Москвы» назвал статью о публичном оправдании терроризма (ч.2 ст. 205.2 УК РФ) инструментом для репрессий. Речь шла об Иване Любшине, которого на основании результатов лингвистической экспертизы в марте 2020 осудили на 5 лет и 2 месяца колонии. В поле зрения силовиков он попал за комментарий, оставленный в связи с самоподрывом архангельского анархиста Михаила Жлобицкого в здании УФСБ.

Ранее по этой же статье «уличили» в якобы оправдании терроризма  псковскую журналистку Светлану Прокопьеву, которая в рамках своей профессиональной деятельности публично говорила о ситуации в Архангельске.

Между происшествием и публикацией Любшина прошёл год. В комментариях он называл Жлобицкого героем, человеком дня, недели. В обсуждении на своей странице он также ответил на чужой комментарий: «Терроризм как таковой не оправдываю, конечно, но…»

«Как всегда, ключевую роль играла экспертиза. И, как это часто бывает, она была поручена специалистам с незначительным опытом работы в области судебной экспертизы, – пишет правозащитник, цитируя заключение о том, что в публикациях имеются «лингвистические и психологические признаки прямого и имплицитно выраженного оправдания поступка 17-летнего молодого человека по имени Михаил…»

«Этот вывод получил вполне ожидаемое завершение, сделанное следствием: Иван Любшин разместил в сети “ВКонтакте” информацию о взрыве “с целью создания условий и обстановки для подрыва общественного порядка, установленного Конституцией РФ, федеральным законодательством и иными нормативными актами, желая изменения мировоззрения граждан относительно совершенного […] террористического акта…”.
Доказать прямое одобрение Любшиным поступка Михаила Жлобицкого оказалось непосильной задачей, поэтому экспертам обвинения понадобилось употребить термин “имплицитно (то есть неявно) выраженное одобрение”. Но если мнение выражено неявно, то его трактовка остаётся за участниками чата. Человеком или героем дня, недели можно назвать любую персону, широко обсуждаемую в новостях. А уж комментарий “Терроризм как таковой не оправдываю, но…” вообще открывает простор для интерпретации. Эксперты обвинения усмотрели в многоточии одобрение терроризма, но если подходить непредвзято, то за многоточием можно увидеть и сожаление о молодых людях, которые не видят для себя иной возможности быть услышанными, и осуждение действий силовиков, пытающих людей. По логике суда, одобрение терроризма – неявное, а срок за него – реальный», – продолжает Пономарёв.

По инициативе адвоката была заказана рецензия на ведомственную экспертизу. Её подготовили доцент Высшей школы экономики Дмитрий Дубровский, «специалист по проведению экспертиз в области языка вражды и преступлений на почве ненависти с 15-летним стажем» и кандидат психологических наук Ольга Боголюбова. Эксперты обратили внимание на отсутствие у своих оппонентов научных публикаций, учёных степеней и достаточного опыта в проведении судебных экспертиз.

Дубровский и Боголюбова отметили, что авторы экспертизы «исходили из ложной посылки, что текстовое поведение в сети Интернет эквивалентно таким форматам речевой деятельности, как, скажем, написание книги или статьи…», тогда как «общение в Интернете ближе к речевому поведению, поэтому оно может быть более спонтанным и менее осознаваемым, чем целенаправленная речевая деятельность».

«Давайте задумаемся: так за что же пользователя сети “ВКонтакте” осудили на 5 лет колонии? За призыв к осуществлению террористических актов? За призыв к насилию? Нет, этого в его словах даже наш самый гуманный в мире суд не усмотрел. Речь идёт всего лишь о нескольких неосторожных комментариях, размещённых на странице Любшина и уже удалённых им на момент возбуждения дела. Какую опасность обществу несут эти комментарии и сам Иван Любшин? При той незначительной аудитории, которую охватывают публикации Любшина в интернете, ни о какой общественной значимости говорить не приходится. Тем более – о “подрыве общественного порядка, установленного Конституцией РФ”, как написано в заключении следствия», – недоумевает правозащитник.

«Какой вывод, исходя из этого примера, можно сделать о статье 205.2 УК РФ и её правоприменении? В полицейском государстве, где все больше полномочий получают силовики, эта статья стала очередным орудием репрессий. Её удобно использовать в качестве “профилактики” против оппозиционеров, и это происходит всё чаще. Опираясь на неё, суды ломают жизнь молодым людям, чьё мировоззрение либо расходится с общепринятым, либо ещё не устоялось. Она позволяет силовикам без особого труда зарабатывать звездочки за “раскрытие преступлений”. И, грубо нарушая права человека, усиливает атмосферу страха в стране», – продолжает Лев Пономарёв.

Соглашаясь с рецензентом Дмитрием Дубровским, правозащитник сравнивает общение в интернете с разговорами на кухне, которым присуща бытовая вербальная агрессия, не имеющая целью совершить преступление или одобрить его.

«Задача гражданского общества – добиться радикального изменения формулировок статьи 205.2 УК РФ. А пока этого не произошло – изменения её правоприменительной практики, которая, как мы видим, в первую очередь зависит от качества экспертизы. По статьям, связанным с обвинением в оправдании терроризма, можно допускать к экспертизе только высококлассных экспертов, специализирующихся в этой области», – заключил правозащитник.