Рубрика: Новости

Лингвисты накануне Дня славянской письменности и Международного дня филологов обсудили современные тенденции русского языка. РИА «Новости» приводит мнение некоторых из них.

Профессор кафедры общего и русского языкознания Государственного института русского языка имени А.С. Пушкина Владимир Карасик отмечает, что актуальные изменения русского языка базируются на коммуникативном поведении, зависимом от его приватности или публичности. В качестве примера учёный приводит общение в социальных сетях, которые ещё недолгое время назад представляли собой сферу частной жизни, а сегодня направлены на демонстративность и привлечение внимания широкой аудитории.

Интернет-коммуникации, по мнению профессора, затрагивая сферы публичного общения – политическую, рекламную, деловую – влияют на упрощение официального стиля и активному разговорной лексики.

«Всё чаще и чаще встречаем в этом общении сниженную речь, разговорную речь. Если раньше… люди извинялись за низкое слово, сниженный стиль, то теперь извиняются за высокое слово. Произошла резкая смена стиля общения, избегается пафосность во всех формах», – считает Владимир Карасик.

Причинами такого изменения профессор называет увеличение игровой составляющей в общении, когда в речи взрослых людей наблюдаются признаки, свойственные общению подростков.

Снижение грамотности воспринимается теперь как показатель спонтанного общения и искренности. «Это обусловлено рядом причин, в том числе, к сожалению, недостаточным вниманием к правильности речи в нашем коллективном сознании. И не нужно здесь ругать школу: школа может делать то, что она делает. Это уже личная ответственность людей за своё использование языка. Мы видим, что резко увеличилось количество людей, которые пишут в социальных сетях с ошибками», – рассказывает филолог, упоминая, что языковой вкус во многом формируется и через влияние СМИ и рекламы.

Доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русского языка и методики его преподавания РУДН Виктор Шаклеин считает, что интернет способствует упрощению в получении знаний, а за соблюдение грамотности теперь во многом ответственна техника. По его мнению, ценность приобретают такие навыки, как способность анализировать информацию, критически её осмысливать, создавать собственные тексты.

«Сейчас формируется необходимость повысить не столько грамотность, сколько коммуникативные компетенции, особенно в части продуктивных видов речи – письма и говорения. Умение излагать свои мысли и аргументировать ответы, владение ораторским искусством и приёмами риторики останутся востребованными и в эпоху цифрового общества», – рассказывает Виктор Шаклеин.

 Владимир Карасик в качестве ещё одной из современных тенденций отметил использование заимствований из английского языка. Вместе с тем появление новых заимствований связано с необходимостью дать название новому явлению. «Сейчас много новшеств из области технологий, цифровизации. Ещё десять лет назад мы не говорили “смартфон”, “мессенджер”, “хештег” или “скрин”. У многих слов появились дополнительные значения – например, “облако” сейчас может пониматься как хранилище информации», – продолжает Карасик.

С исчезновением явления пропадает из употребления и слово, его обозначающее. Виктор Шаклеин в качестве иллюстрации привёл слова «пейджер», «тамагочи» или «аська». «Некоторые единицы успевают войти в нормы литературного языка, а некоторые остаются на периферии нелитературного использования – как сленг или варваризмы. Недавно школьники стали использовать слово “краш” в значении “возлюбленный”. Скорее всего, это слово не останется в языке», – отмечает Шаклеин.

Кроме того, по мнению филолога, с появлением новых технологий постепенно меняется и грамматика. «У слова “скачивать” раньше было управление с предлогом “в” – например, “скачивать бензин в канистру”. А сейчас мы гораздо чаще используем предлог “на” – и появляется другое значение: “скачивать на телефон”», – рассказал профессор.

По словам Владимира Карасика, развитие интернет-технологий повлияло на рост поэтического творчества. «Сейчас благодаря интернету мы переживаем поэтический взрыв. Мы говорим о том, что был Золотой век русской поэзии, потом Серебряный век, знаете, мы сейчас находимся на взлёте, для которого пока ещё не придумали названия. Но это очевидный взлёт», – считает учёный.

Эксперты-лингвисты ГЛЭДИС в очередной раз указали на недопустимость публичного использования нецензурной лексики. Поводом для этого послужила публикация лидера движения «Мужское государство» Владислава Позднякова, известного вербальной агрессией против женщин.

«ГЛЭДИС является последовательным и непримиримым противником использования нецензурной лексики в общественных местах даже в виде единичных слов. Подобными общественными местами мы в Гильдии считаем также и общедоступные интернет-публикации в социальных сетях. Публичный мат, по нашему мнению представляет собой реальное моральное унижение, оскорбление пользователей социальных сетей», – заявили члены Гильдии.

Специалисты настаивают на законодательном закреплении понятия «речевое хулиганство». С такой инициативой в декабре 2019 года в адрес Госдумы выступил действительный член ГЛЭДИС профессор И.А. Стернин.

Обращаясь к административной статье за мелкое хулиганство (20.1 КоАП), под которым понимается нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся нецензурной бранью в общественных местах, оскорбительным приставанием к гражданам, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества, профессор назвал неудачной её формулировку.

«Нецензурная брань в общественном месте сама по себе является нарушением общественного порядка, нарушением строгой моральной нормы общества на полный запрет нецензурного словоупотребления в публичной сфере, в общественных местах. В имеющейся формулировке статья фактически за сквернословие не наказывает, только за действия. Кроме того, практика применения этой статьи против сквернословов в общественных местах ничтожна», – убеждён лингвист.

Публичное сквернословие, по его мнению, является репетицией дурных поступков. «Если можно нарушить неписаный общественный моральный закон на запрет сквернословия, если общество и все окружающие сквернослова люди, в том числе и правоохранительные органы, это терпят, никак за это не наказывают, то есть фактически это допускают, то сквернослов наглеет, понимает допустимость для него нарушения неписанных законов, и следующий шаг – можно и писаный закон нарушить. Это главное психологическое и общественное зло нецензурщины в обществе», – написал Стернин в своём письме депутатам.

Употребление нецензурной брани профессор Стернин предлагает определить как речевое хулиганство, за которое должна быть предусмотрена административная ответственность. «Административно наказуемо должно быть только речевое хулиганство – нецензурная брань в общественном месте. Употребление нецензурной лексики себе под нос и использование публично грубых или бранных слов должно однозначно осуждаться морально, с этим должна вестись общественная борьба, но всё это не должно быть административно наказуемо, так может дать повод для слишком расширенного толкования, многочисленных неправомерных обвинений и расправ».

Нецензурной (непристойной) лексикой, пишет профессор, является предельно экспрессивная лексика (максимально грубые слова, выражающие предельную эмоцию говорящего и сразу выделяющиеся людьми из потока речи), признающаяся на данном этапе развития языкового и общественного сознания народа абсолютно недопустимой в публичном употреблении в любой форме устной или письменной речи и в любой коммуникативной ситуации.

«Нецензурная лексика может выражать как отрицательную, так и положительную оценку или эмоцию. При этом использование нецензурной лексики, также как и бранной, может иметь установку на оскорбление, унижение адресата, а может и не иметь такой установки, она может использоваться безадресно, для спонтанного выброса эмоций, для характеристики третьего лица, хотя это не снимает запрета на её публичное употребление. При исследовании нецензурной лексики обязателен учёт контекста и ситуации её употребления», – считает Стернин.

По лексической классификации Стернина, к нецензурной лексике в русском языке относятся четыре слова: обозначения мужских и женских гениталий (на букву «х» и на букву «п»), процесса совокупления (на букву «е») и обозначение женщины, занимающейся проституцией (на букву «б»), а также все образованные от этих слов языковые единицы. «Данный списочный состав современной русской нецензурной лексики подтверждён Институтом русского языка им. В.В.Виноградова РАН, Российским федеральным центром судебной экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации и принят Роскомнадзором», – объясняет эксперт.

Нецензурная лексика принципиально не допускается к употреблению при наличии слушателей в любом виде устной и письменной речи, однозначно осуждается обществом с морально-этической точки зрения как грубое нарушение общественного табу и считается сквернословием наряду с бранной, заключает лингвист.

Компания «Роснефть» подала на РБК иск о компенсации репутационного вреда в размере 43 млрд рублей, сообщает РБК. Поводом для обращения в Арбитражный суд Москвы послужила публикация «Рязанский ЧОП получил долю в бывшем венесуэльском проекте «Роснефти» от 14 мая 2020.

По мнению «Роснефти», заголовок содержит «искаженную информацию о содержании сделки». «Вместо отражения существенной информации о том, что контроль над венесуэльскими активами получен подконтрольным государству АО “Росзарубежнефть”, фактически ответчиком создается впечатление о передаче активов подконтрольному истцу обществу – ЧОП “РН-Охрана-Рязань”», – сказано в иске.

На следующий день заголовок был изменен в связи с получением уточняющего комментария «Роснефти» на следующий: «Росзарубежнефть» получила бывший венесуэльский актив «Роснефти» через ЧОП». Однако в редакции уверены, что первоначальный заголовок был корректным и основывался на официальных сведениях; его изменили, чтобы отразить дополнительную информацию, полученную из комментария «Роснефти».

«Причинённый репутации истца вред проявляется в утрате организацией положительного мнения о её деловых качествах в глазах общественности и делового сообщества, создании искажённого восприятия фактического характера сделки по отчуждению венесуэльских активов истца, придания оттенка мнимости указанной сделке. Такая утрата может повлечь за собой потерю контрагентов, уменьшение количества заказов, нарушение договорных связей, т.е. в конечном счёте вызвать потери имущественного характера», – говорится в иске нефтяной компании.

Расчёт размера компенсации предприятие объясняет «худшей динамикой» своих акций на Московской бирже – после выхода публикации РБК фактическая капитализация сократилась на 43 млрд рублей.

По мнению партнёра коллегии адвокатов Pen & Paper Станислава Данилова, акции «Роснефти» принадлежат конкретным акционерам, но не являются собственностью компании. «Иск выглядит скорее политическим или PR-ориентированным, нежели связанным с реальным желанием взыскать денежные средства», – считает Данилов.

Адвокат РБК Алексей Мельников уверен, что доказать причинно-следственную связь между публикацией и изменением капитализации практически невозможно. Кроме того, редакция опубликовала достоверную информацию. Адвокат также напомнил, что, согласно указаниям Верховного суда, запрещено предъявлять к СМИ претензии о компенсации, величина которых приведёт к их закрытию, потому что независимые СМИ служат обществу и являются необходимым элементом демократического и правового государства.

Адвокат межтерриториальной коллегии адвокатов «Клишин и партнёры» Владимир Энтин отметил, что, если СМИ не использовало в публикации явно уничижительных слов или ложной информации, законные основания для привлечения его к ответственности отсутствуют.

Редакция не несёт ответственности за то, как информация была воспринята аудиторией, убеждён один из авторов закона «О средствах массовой информации», бывший глава Совета по правам человека Михаил Федотов, отмечая, что СМИ обязаны публиковать общественно значимую достоверную информацию, а её сокрытие является незаконным и трактуется как злоупотребление правами журналиста.

Управляющий партнёр коллегии медиаюристов Фёдор Кравченко, комментируя разъяснения Верховного суда, отметил, что оценка публикации должна быть комплексной. «Разумеется, если РБК распространил заголовок отдельно от статьи (например, в анонсах у новостных агрегаторов), а “Роснефть” нотариально зафиксировала этот заголовок, то будет проведена лингвистическая или комплексная психолого-лингвистическая экспертиза того, как могли понять эту фразу читатели. Психологи могут помочь “Роснефти” “натянуть” какие-то дополнительные смыслы, которые прямо в заголовке не звучат. Но эта возможность крайне ограниченна – СМИ отвечает только за то, что оно написало, а не за то, как его слова понимает читатель», – добавляет Кравченко.

О кибербуллинге в интернете появляется всё больше публикаций. В связи с распространением эпидемии коронавируса в интернете возрастает количество фейковых публикаций, а вместе с ними и случаи вербальной агрессии, направленной на авторов этих сообщений и участников обсуждений. Журналист «Ленты.ру» предпринял попытку анализа ситуации, которая развивается в условиях отсутствия законодательно закреплённых мер по борьбе с травлей в интернете.

Под угрозу кибербуллинга как правило попадают вернувшиеся из-за границы туристы. В последние месяцы российские депутаты выступили с инициативами о внесении поправок в уголовное и административное законодательство, которые, как надеются респонденты «Ленты.ру», позволят уравнять виртуальное пространство с реальным.

«Травля в интернете очень многими не воспринимается как реальная ответственность. И зачастую много кто друг друга оскорбляет, унижает. И это может приводить в том числе к летальным последствиям, но при этом у людей нет осознания того, что, если человека оскорбляют в интернете, – это плохо. И, конечно, за это нужно в том числе и наказывать», – уверен Сергей Гребенников, директор РОО «Центр Интернет-технологий» (РОЦИТ).

По его словам, случаи травли в интернете наглядно показывают безоружность тех, против кого она направлена, ведь прямой ответственности за кибербуллинг российский закон не предусматривает.

Сергея Гребенникова поддерживает и советник зампредседателя Госдумы Илья Костунов. Несмотря на то, что в Уголовном кодексе существуют статьи за оскорбление религиозных чувств верующих (ст. 148 УК), доведение до самоубийства (ст. 110 УК), оскорбление представителя власти (ст. 319 УК), клевету (128.1 УК), шантаж и вымогательство (163 УК), а в Кодексе об административных правонарушениях – статья за оскорбление (5.61 КоАП),  эти меры не позволяют предотвратить кибербуллинг.

«Правоохранительная система перегружена традиционными преступлениями. Не успевают эффективно реагировать на насилие в реальном, физическом мире, с которым человечество борется не одну тысячу лет… Новые подходы в борьбе с киберпреступлениями развиваются в направлении противодействия хищениям денег, защиты критически важной инфраструктуры, покушения на государственную безопасность. Защита чести и достоинства, защита от психологической травли оказывается на обочине внимания», – рассказывает Костунов, отмечая, что чаще всего в поле зрения правоохранителей ситуация попадает лишь после наступления результата травли.

Попытки предупредить нежелательные последствия агрессии в интернете выразились, например, в создании в 2018 году «Лига безопасного интернета». «Мы предлагаем, чтобы соцсети и мессенджеры занимались определённым самоконтролем, самоцензурой, самостоятельным выявлением деструктивной информации. А также чтобы площадки реагировали на те жалобы и обращения, которые им поступают от пользователей, общественных организаций и правоохранительных органов в связи с распространением такого рода нежелательной и деструктивной информации», – объяснила «Ленте.ру» директор организации Екатерина Мизулина, сделав акцент на том, что администраторы российских соцсетей и мессенджеров должны самостоятельно удалять информацию, влекущую негативные последствия, иначе к ним следует применять штрафы за бездействие.

В 2016 году Россия среди европейских стран была признана Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) лидером по количествам жалоб со стороны школьников на травлю в интернете.

«Многих эта проблема ещё не коснулась. Освещение случаев насилия в СМИ точно не в интересах пострадавших. Сама по себе травля в сети отдаленно похожа на “суд Линча”, работает психология толпы, объединенной ненавистью к жертве, уверенность в безнаказанности конкретного действия. И принцип “сама виновата” очень легко применяется к жертве травли», – считает Илья Костунов.

С ним солидарен и директор РОЦИТ Сергей Гребенников. «Интернет всегда рассматривался с точки зрения ответственности пользователей, а не их защиты… До этого законодательные инициативы были направлены на то, что пользователь должен платить, пользователь обязан, и так далее. Я очень надеюсь, что случится перелом и мы все-таки будем говорить о защите пользователей в интернете», – говорит Гребенников.

По мнению Екатерины Мизулиной, принятию соответствующих поправок препятствует лобби со стороны соцсетей и мессенджеров, на плечи которых может лечь дополнительная модерация.

Система по борьбе с кибербуллингом внедрена и активно используется в Южной Корее, Германии, Франции, США, Канаде и Великобритании. В этих странах предотвращением травли занимаются специальные патрули или педагоги, прошедшие подготовку.

У российских экспертов мнение по поводу системы предупреждения киберагрессии расходятся. Директор «Лиги безопасного интернета» ориентируется на опыт европейских стран, а директор РОЦИТ Сергей Гребенников уверен, что в России сложилась индивидуальная система образования, воспитания, поэтому опираться на опыт Америки или Франции некорректно.

Костунов уверен, что предотвратить агрессию в интернете на ранних стадиях возможно, если повышать в России информационную культуру. «Нужно быть вежливыми, помогать слабым, бороться за добро и чистоту. Интернет-площадки должны вводить автоматизированные алгоритмы, выявляющие кибертравлю. В принципе, при размещении негативного, агрессивного контента система могла бы спрашивать “уверен ли пользователь в цели своих действий?”» – предлагает он.

Вместе с тем школьные учителя не подозревают о наличии этой проблемы в виртуальном пространстве. «Для многих, кто раньше не пользовался интернетом, сеть – это портал “Госуслуги”… И на “Госуслугах” кибербулинга точно нет, а вот за его пределами – достаточно много. Поэтому в первую очередь в качестве превентивных мер нужно обучать педагогов. Чтобы педагоги на родительских собраниях тоже рассказывали о существовании такой проблемы, как травля в интернете», – полагает Гребенников.

В 2019 году «Лига безопасного интернета» подготовила учебное пособие «Безопасный интернет для школьников», ориентированное на три возрастные группы. В издании изложены основные угрозы и вызовы, с которыми дети могут столкнуться в сети. Авторы предлагают читателям варианты решения проблем. Кроме этого, на базе организации проходит обучение учителей и волонтеров, которые популяризируют основы киберэтики среди школьников.