Метка: лингвистическая экспертиза

Лингвистическая экспертиза — исследование продуктов речевой деятельности, направленное на установление значимых фактов и получение ответов на поставленные перед экспертом вопросы.

Такой вид исследования позволяет устанавливать истинность (ложность) либо возможность (невозможность) описательных высказываний об объекте. Производство лингвистической экспертизы основывается на лингвистических теориях и разработанных в языкознании методиках исследования лингвистических объектов.

Лингвистическая экспертиза текста назначается при рассмотрении дел по защите чести, достоинства и деловой репутации, оскорблении и клевете, экстремизме, коррупции, нарушении авторских прав, закона о рекламе и др.

Объектом лингвистической экспертизы является зафиксированный на материальном носителе устный или письменный текст – диктофонная запись, статья в журнале, объявление в бегущей строке или пост в социальной сети.

Эксперт-лингвист анализирует значение слова или высказывания, а также контекст, позволяющий объективно оценить коммуникативную ситуацию и подтвердить или опровергнуть факт речевого проступка.

Опубликовано

Лингвистическая экспертиза показала идентичность протоколов по делу «Сети»

лаборатория лингвистических и фоноскопических экспертиз, лингвистическая экспертиза, сахалин, калининград, дальний восток, крым,

Лингвистическая экспертиза, проведённая по протоколам показаний Виктора Филинкова и Ильи Шакурского, установила частичную идентичность этих документов, сообщает Интерфакс.

«В ходе сравнительного исследования фрагментов (текстов протоколов допроса и опроса Филинкова после задержания) выявлена совокупность ключевых фактов, позволяющих сделать вывод, что текст протокола допроса подозреваемого Филинкова следователем Беляевым не является самостоятельным и независимым относительно протокола опроса задержанного Филинкова оперуполномоченным Бондаревым. Отношения между этими фрагментами можно определить как отношения между редакциями одного текста», – зачитал фрагмент экспертизы судья 2-го Западного окружного военного суда Роман Муранов.

К схожему выводу эксперт пришёл и при изучении протоколов с показаниями члена пензенской ячейки «Сети» Шакурского, который, по версии следствия, является одним из основателей организации и уже осуждён на 16 лет колонии.

Судья также зачитал результат исследования другого эксперта, который заключил, что 91% текста протокола опроса Филинкова Бондаревым, 61% текста протокола допроса Филинкова Беляевым, 18% текста протокола допроса Шакурского следователем Хариным, 72% допроса Шакурского следователем Токаревым и 23% протокола допроса Шакурского как свидетеля являются полностью идентичным.

Лингвистическая экспертиза протоколов не единственное исследование в деле. Ранее уже были допрошены специалисты, проводившие комплексную психолого-лингвистическую экспертизу, и зачитаны результаты фоноскопической экспертизы.

По делу о признанной террористической и запрещённой в России организации проходят 11 фигурантов из Пензы, Петербурга и Москвы. По версии ФСБ, молодые люди с анархистскими убеждениями объединились в сообщество для проведения терактов во время президентских выборов и Чемпионата мира по футболу с целью дестабилизации обстановки в стране.

Опубликовано

Основатель Клуба весёлых и находчивых защищает товарный знак «КВН»

речевое хулиганство, лингвистическая экспертиза, оскорблении, товарный знак, сахалин, калининград, дальний восток, крым,

Товарный знак «КВН», принадлежащий компании «АМИК» Александра Маслякова, оспаривается на предмет признания его общеизвестным – в Верховный суд подана кассационная жалоба от ООО «Группа 7», сообщает Российское агентство правовой и судебной информации.

Заявитель настаивает на признании решения Палаты по патентным спорам недействительным. Однако это требование уже было отклонено Судом по интеллектуальным правам, а вслед за ним и кассационной инстанцией этого суда.

Компания «Группа 7» пытается оспорить, что товарный знак «КВН» принадлежит ТТО «АМИК», и настаивает на том, что «КВН» – это аббревиатура телевизионной передачи «Клуб весёлых и находчивых», представляющая название книги «КВН. «Клуб Весёлых и Находчивых» в 1965 года и сценария игры «КВН», первый выпуск которого вышел на экран в 1961 году. В числе соавторов этих произведений выступили С. Муратов, А. Аксельрод и М. Яковлев.

По мнению заявителя, после смерти соавторов авторское право на результат совместной интеллектуальной деятельности перешли к Муратову, а затем по наследству – к М. Топаз, которая в 2017 году передала имущественное авторское право ООО «Группа 7».

Ни создатели указанных литературных произведений, ни их правопреемник (ООО «Группа 7») своего согласия на регистрацию товарного знака «КВН» на имя компании «АМИК» не давали.

В свою очередь компании «АМИК» настаивает на том, что М. Топаз не могла единолично распоряжаться правом на произведения, созданные в соавторстве, поэтому компанию «Группа 7» нельзя признать заинтересованными в подаче возражения.

Сочетание букв «КВН» было широко известно потребителям как наименование первого массового черно-белого телевизора, выпускаемого в СССР в различных модификациях с 1949 по 1960 годы, заметил правообладатель.

Роспатент при рассмотрении этого спора учитывает результаты социологического исследования, подготовленного ВЦИОМ в 2012 году, согласно которым абсолютное большинство опрошенных знает, что ведущим телепрограммы «КВН» является Александр Масляков. Компанию «АМИК» 64% опрошенных указали как лицо, использующее обозначение «КВН». Треть респондентов ответили, что узнали о товарном знаке «КВН» в период с 1980 по 1990 годы. На основании исследования ВЦИОМ позволяют сделать вывод о том, обозначение «КВН» приобрело известность и ассоциируется у потребителей с компанией «АМИК». Роспатент заметил, что телепередача «КВН» связана с деятельностью учредителя компании «АМИК» Александра Маслякова, на имя которого и признан общеизвестным товарный знак «КВН».

Опубликовано

Лингвист и психолог были допрошены в качестве экспертов по делу «Сети»

экспертные новости и мнения, лингвист, оправдание терроризма, сахалин, калининград, дальний восток, крым, стратегии,

В Санкт-Петербургском суде возобновились слушания по делу «Сети», сообщает газета «Коммерсант». 25 мая 2020 были допрошены лингвист и психолог Минюста, проводившие комплексную экспертизу.

Сейчас судят Виктора Филинкова и Юлия Бояршинова. Молодые люди обвиняются в участии террористического сообщества «Сеть», в котором они, по версии следствия, тренировались, учились обращаться с оружием и готовить самодельные взрывные устройства и обсуждали готовность совершения террористических действий. Семеро участников сообщества уже осуждены – срок лишения свободы для них составил от 6 до 18 лет.

В ходе заседания были допрошены три эксперта Министерства юстиции, которые выполняли психолого-лингвистическую экспертизу документов, извлечённых из компьютера Ильи Шакурского (приговорён к 16 годам лишения свободы) и жёсткого диска Армана Сагынбаева (приговорён к шести годам лишения свободы). Среди объектов исследования экспертам были предоставлены файлы, известные как «Положение» и  «Съезд-2017».

По словам эксперта-психолога Минюста Анны Медведевой, документ «Положение» состоит из не связанных между собой фрагментов, которые не позволяют определить основную тему. Кроме того, специалист настаивает, что определить автора переписки, найденной в этом файле, нельзя.

Эксперту-лингвисту Минюста Наталье Пикалевой адвокат Виталий Черкасов задавал вопросы по поводу документа «Съезд-2017». Лингвист указала на то, что текст представляет собой проект запланированной встречи, и понять, как создавался этот документ – при очных встречах или на расстоянии – невозможно.

Осенью 2018 года эксперты ФСБ провели фоноскопическую экспертизу. Лингвист Мария Комлева и акустик Алексей Леонтьев не выявили на представленных аудиозаписях признаков монтажа. Сторона защиты предъявила суду альтернативное заключение, выполненное специалистом АНО «Криминалистическая лаборатория аудиовизуальных документов» Германом Зубовым. Эксперт указал, что в заключении ФСБ усматривается нарушение методики, а его авторы исследовали не оригинальные фонограммы, что само по себе свидетельствует о наличии признаков модификации.

Опубликовано

Эксперты-лингвисты инициировали введение ответственности за речевое хулиганство

оскорбления, эксперты-лингвисты, сахалин, калининград, дальний восток, крым,, стратегия,

Эксперты-лингвисты ГЛЭДИС в очередной раз указали на недопустимость публичного использования нецензурной лексики. Поводом для этого послужила публикация лидера движения «Мужское государство» Владислава Позднякова, известного вербальной агрессией против женщин.

«ГЛЭДИС является последовательным и непримиримым противником использования нецензурной лексики в общественных местах даже в виде единичных слов. Подобными общественными местами мы в Гильдии считаем также и общедоступные интернет-публикации в социальных сетях. Публичный мат, по нашему мнению представляет собой реальное моральное унижение, оскорбление пользователей социальных сетей», – заявили члены Гильдии.

Специалисты настаивают на законодательном закреплении понятия «речевое хулиганство». С такой инициативой в декабре 2019 года в адрес Госдумы выступил действительный член ГЛЭДИС профессор И.А. Стернин.

Обращаясь к административной статье за мелкое хулиганство (20.1 КоАП), под которым понимается нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся нецензурной бранью в общественных местах, оскорбительным приставанием к гражданам, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества, профессор назвал неудачной её формулировку.

«Нецензурная брань в общественном месте сама по себе является нарушением общественного порядка, нарушением строгой моральной нормы общества на полный запрет нецензурного словоупотребления в публичной сфере, в общественных местах. В имеющейся формулировке статья фактически за сквернословие не наказывает, только за действия. Кроме того, практика применения этой статьи против сквернословов в общественных местах ничтожна», – убеждён лингвист.

Публичное сквернословие, по его мнению, является репетицией дурных поступков. «Если можно нарушить неписаный общественный моральный закон на запрет сквернословия, если общество и все окружающие сквернослова люди, в том числе и правоохранительные органы, это терпят, никак за это не наказывают, то есть фактически это допускают, то сквернослов наглеет, понимает допустимость для него нарушения неписанных законов, и следующий шаг – можно и писаный закон нарушить. Это главное психологическое и общественное зло нецензурщины в обществе», – написал Стернин в своём письме депутатам.

Употребление нецензурной брани профессор Стернин предлагает определить как речевое хулиганство, за которое должна быть предусмотрена административная ответственность. «Административно наказуемо должно быть только речевое хулиганство – нецензурная брань в общественном месте. Употребление нецензурной лексики себе под нос и использование публично грубых или бранных слов должно однозначно осуждаться морально, с этим должна вестись общественная борьба, но всё это не должно быть административно наказуемо, так может дать повод для слишком расширенного толкования, многочисленных неправомерных обвинений и расправ».

Нецензурной (непристойной) лексикой, пишет профессор, является предельно экспрессивная лексика (максимально грубые слова, выражающие предельную эмоцию говорящего и сразу выделяющиеся людьми из потока речи), признающаяся на данном этапе развития языкового и общественного сознания народа абсолютно недопустимой в публичном употреблении в любой форме устной или письменной речи и в любой коммуникативной ситуации.

«Нецензурная лексика может выражать как отрицательную, так и положительную оценку или эмоцию. При этом использование нецензурной лексики, также как и бранной, может иметь установку на оскорбление, унижение адресата, а может и не иметь такой установки, она может использоваться безадресно, для спонтанного выброса эмоций, для характеристики третьего лица, хотя это не снимает запрета на её публичное употребление. При исследовании нецензурной лексики обязателен учёт контекста и ситуации её употребления», – считает Стернин.

По лексической классификации Стернина, к нецензурной лексике в русском языке относятся четыре слова: обозначения мужских и женских гениталий (на букву «х» и на букву «п»), процесса совокупления (на букву «е») и обозначение женщины, занимающейся проституцией (на букву «б»), а также все образованные от этих слов языковые единицы. «Данный списочный состав современной русской нецензурной лексики подтверждён Институтом русского языка им. В.В.Виноградова РАН, Российским федеральным центром судебной экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации и принят Роскомнадзором», – объясняет эксперт.

Нецензурная лексика принципиально не допускается к употреблению при наличии слушателей в любом виде устной и письменной речи, однозначно осуждается обществом с морально-этической точки зрения как грубое нарушение общественного табу и считается сквернословием наряду с бранной, заключает лингвист.

Опубликовано

Иск о компенсации репутационного вреда подала Роснефть на РБК

лингвистическая экспертиза, идентификации, сахалин, калининград, дальний восток, крым, компенсации,

Компания «Роснефть» подала на РБК иск о компенсации репутационного вреда в размере 43 млрд рублей, сообщает РБК. Поводом для обращения в Арбитражный суд Москвы послужила публикация «Рязанский ЧОП получил долю в бывшем венесуэльском проекте «Роснефти» от 14 мая 2020.

По мнению «Роснефти», заголовок содержит «искаженную информацию о содержании сделки». «Вместо отражения существенной информации о том, что контроль над венесуэльскими активами получен подконтрольным государству АО “Росзарубежнефть”, фактически ответчиком создается впечатление о передаче активов подконтрольному истцу обществу – ЧОП “РН-Охрана-Рязань”», – сказано в иске.

На следующий день заголовок был изменен в связи с получением уточняющего комментария «Роснефти» на следующий: «Росзарубежнефть» получила бывший венесуэльский актив «Роснефти» через ЧОП». Однако в редакции уверены, что первоначальный заголовок был корректным и основывался на официальных сведениях; его изменили, чтобы отразить дополнительную информацию, полученную из комментария «Роснефти».

«Причинённый репутации истца вред проявляется в утрате организацией положительного мнения о её деловых качествах в глазах общественности и делового сообщества, создании искажённого восприятия фактического характера сделки по отчуждению венесуэльских активов истца, придания оттенка мнимости указанной сделке. Такая утрата может повлечь за собой потерю контрагентов, уменьшение количества заказов, нарушение договорных связей, т.е. в конечном счёте вызвать потери имущественного характера», – говорится в иске нефтяной компании.

Расчёт размера компенсации предприятие объясняет «худшей динамикой» своих акций на Московской бирже – после выхода публикации РБК фактическая капитализация сократилась на 43 млрд рублей.

По мнению партнёра коллегии адвокатов Pen & Paper Станислава Данилова, акции «Роснефти» принадлежат конкретным акционерам, но не являются собственностью компании. «Иск выглядит скорее политическим или PR-ориентированным, нежели связанным с реальным желанием взыскать денежные средства», – считает Данилов.

Адвокат РБК Алексей Мельников уверен, что доказать причинно-следственную связь между публикацией и изменением капитализации практически невозможно. Кроме того, редакция опубликовала достоверную информацию. Адвокат также напомнил, что, согласно указаниям Верховного суда, запрещено предъявлять к СМИ претензии о компенсации, величина которых приведёт к их закрытию, потому что независимые СМИ служат обществу и являются необходимым элементом демократического и правового государства.

Адвокат межтерриториальной коллегии адвокатов «Клишин и партнёры» Владимир Энтин отметил, что, если СМИ не использовало в публикации явно уничижительных слов или ложной информации, законные основания для привлечения его к ответственности отсутствуют.

Редакция не несёт ответственности за то, как информация была воспринята аудиторией, убеждён один из авторов закона «О средствах массовой информации», бывший глава Совета по правам человека Михаил Федотов, отмечая, что СМИ обязаны публиковать общественно значимую достоверную информацию, а её сокрытие является незаконным и трактуется как злоупотребление правами журналиста.

Управляющий партнёр коллегии медиаюристов Фёдор Кравченко, комментируя разъяснения Верховного суда, отметил, что оценка публикации должна быть комплексной. «Разумеется, если РБК распространил заголовок отдельно от статьи (например, в анонсах у новостных агрегаторов), а “Роснефть” нотариально зафиксировала этот заголовок, то будет проведена лингвистическая или комплексная психолого-лингвистическая экспертиза того, как могли понять эту фразу читатели. Психологи могут помочь “Роснефти” “натянуть” какие-то дополнительные смыслы, которые прямо в заголовке не звучат. Но эта возможность крайне ограниченна – СМИ отвечает только за то, что оно написало, а не за то, как его слова понимает читатель», – добавляет Кравченко.

Опубликовано

Многоточие – признак оправдания терроризма?

litera.expert news opinion новости мнения оправдании терроризма экспертиза товарного знака, оскорбление, декриминализация, сахалин, калининград, дальний восток, крым, стратегия, пропаганда наркотиков, эксперты, эксперт-лингвист Манькова,

Правозащитник Лев Пономарёв в блоге на «Эхо Москвы» назвал статью о публичном оправдании терроризма (ч.2 ст. 205.2 УК РФ) инструментом для репрессий. Речь шла об Иване Любшине, которого на основании результатов лингвистической экспертизы в марте 2020 осудили на 5 лет и 2 месяца колонии. В поле зрения силовиков он попал за комментарий, оставленный в связи с самоподрывом архангельского анархиста Михаила Жлобицкого в здании УФСБ.

Ранее по этой же статье «уличили» в якобы оправдании терроризма  псковскую журналистку Светлану Прокопьеву, которая в рамках своей профессиональной деятельности публично говорила о ситуации в Архангельске.

Между происшествием и публикацией Любшина прошёл год. В комментариях он называл Жлобицкого героем, человеком дня, недели. В обсуждении на своей странице он также ответил на чужой комментарий: «Терроризм как таковой не оправдываю, конечно, но…»

«Как всегда, ключевую роль играла экспертиза. И, как это часто бывает, она была поручена специалистам с незначительным опытом работы в области судебной экспертизы, – пишет правозащитник, цитируя заключение о том, что в публикациях имеются «лингвистические и психологические признаки прямого и имплицитно выраженного оправдания поступка 17-летнего молодого человека по имени Михаил…»

«Этот вывод получил вполне ожидаемое завершение, сделанное следствием: Иван Любшин разместил в сети “ВКонтакте” информацию о взрыве “с целью создания условий и обстановки для подрыва общественного порядка, установленного Конституцией РФ, федеральным законодательством и иными нормативными актами, желая изменения мировоззрения граждан относительно совершенного […] террористического акта…”.
Доказать прямое одобрение Любшиным поступка Михаила Жлобицкого оказалось непосильной задачей, поэтому экспертам обвинения понадобилось употребить термин “имплицитно (то есть неявно) выраженное одобрение”. Но если мнение выражено неявно, то его трактовка остаётся за участниками чата. Человеком или героем дня, недели можно назвать любую персону, широко обсуждаемую в новостях. А уж комментарий “Терроризм как таковой не оправдываю, но…” вообще открывает простор для интерпретации. Эксперты обвинения усмотрели в многоточии одобрение терроризма, но если подходить непредвзято, то за многоточием можно увидеть и сожаление о молодых людях, которые не видят для себя иной возможности быть услышанными, и осуждение действий силовиков, пытающих людей. По логике суда, одобрение терроризма – неявное, а срок за него – реальный», – продолжает Пономарёв.

По инициативе адвоката была заказана рецензия на ведомственную экспертизу. Её подготовили доцент Высшей школы экономики Дмитрий Дубровский, «специалист по проведению экспертиз в области языка вражды и преступлений на почве ненависти с 15-летним стажем» и кандидат психологических наук Ольга Боголюбова. Эксперты обратили внимание на отсутствие у своих оппонентов научных публикаций, учёных степеней и достаточного опыта в проведении судебных экспертиз.

Дубровский и Боголюбова отметили, что авторы экспертизы «исходили из ложной посылки, что текстовое поведение в сети Интернет эквивалентно таким форматам речевой деятельности, как, скажем, написание книги или статьи…», тогда как «общение в Интернете ближе к речевому поведению, поэтому оно может быть более спонтанным и менее осознаваемым, чем целенаправленная речевая деятельность».

«Давайте задумаемся: так за что же пользователя сети “ВКонтакте” осудили на 5 лет колонии? За призыв к осуществлению террористических актов? За призыв к насилию? Нет, этого в его словах даже наш самый гуманный в мире суд не усмотрел. Речь идёт всего лишь о нескольких неосторожных комментариях, размещённых на странице Любшина и уже удалённых им на момент возбуждения дела. Какую опасность обществу несут эти комментарии и сам Иван Любшин? При той незначительной аудитории, которую охватывают публикации Любшина в интернете, ни о какой общественной значимости говорить не приходится. Тем более – о “подрыве общественного порядка, установленного Конституцией РФ”, как написано в заключении следствия», – недоумевает правозащитник.

«Какой вывод, исходя из этого примера, можно сделать о статье 205.2 УК РФ и её правоприменении? В полицейском государстве, где все больше полномочий получают силовики, эта статья стала очередным орудием репрессий. Её удобно использовать в качестве “профилактики” против оппозиционеров, и это происходит всё чаще. Опираясь на неё, суды ломают жизнь молодым людям, чьё мировоззрение либо расходится с общепринятым, либо ещё не устоялось. Она позволяет силовикам без особого труда зарабатывать звездочки за “раскрытие преступлений”. И, грубо нарушая права человека, усиливает атмосферу страха в стране», – продолжает Лев Пономарёв.

Соглашаясь с рецензентом Дмитрием Дубровским, правозащитник сравнивает общение в интернете с разговорами на кухне, которым присуща бытовая вербальная агрессия, не имеющая целью совершить преступление или одобрить его.

«Задача гражданского общества – добиться радикального изменения формулировок статьи 205.2 УК РФ. А пока этого не произошло – изменения её правоприменительной практики, которая, как мы видим, в первую очередь зависит от качества экспертизы. По статьям, связанным с обвинением в оправдании терроризма, можно допускать к экспертизе только высококлассных экспертов, специализирующихся в этой области», – заключил правозащитник.

Опубликовано

Декриминализация статьи об оскорблении власти – утопия или путь к либерализации

litera.expert news opinion новости мнения оправдании терроризма экспертиза товарного знака, оскорбление, декриминализация, сахалин, калининград, дальний восток, крым, стратегия, пропаганда наркотиков, эксперты, эксперт-лингвист Манькова,

Декриминализация статьи 319 УК, предусматривающей наказание за оскорбление представителей власти, – такой законопроект  находится  сейчас на рассмотрении Госдумы. По мнению депутатов ЛДПР, введение административной ответственности за оскорбления  позволит уравнять субъекты публичной власти с обычными гражданами и поможет восстановить социальную справедливость. «Адвокатская газета» приводит мнения специалистов, которые неоднозначно комментируют предложенные поправки.

Федеральный судья в отставке, заслуженный юрист РФ, профессор Высшей школы экономики Сергей Пашин назвал инициативу утопией. «Группа депутатов озаботилась социальной справедливостью и предлагает “исключить законодательную возможность отдельных категорий лиц обладать иным спектром прав, нести специфические обязанности в связи, например, с занимаемой должностью”. В обществе социального неравенства – это утопия. В теоретическом смысле – это “нищета философии”, путаница. Должностное лицо обладает отличными от прочих полномочиями и гарантиями по определению, и это правомерно, пока является не привилегией, а условием эффективного осуществления функции, возложенной законом», – считает он.

По словам Сергея Пашина, норма об оскорблении по мотивам личной неприязни (ст. 5.61 КоАП РФ) не охватывает объект, на который посягают, унижая честь и достоинство представителя власти. «В практическом смысле – это непоследовательность, ибо сохраняются нормы, преследующие оскорбление судьи и сторон процесса (ч. 2 ст. 297 УК РФ), а также оскорбление военнослужащими друг друга (ст. 336 УК РФ). В процессуальном смысле – это умаление прав человека, поскольку административное производство не предполагает развернутых гарантий для преследуемого государством лица, свойственных уголовному судопроизводству», – добавил юрист.

Такие недостатки обоснования депутатской инициативы оправдывает то, что декриминализация деяния, за которое не предполагается наказание в виде лишения свободы, всегда благотворна, считает он. «Наше уголовное законодательство неразумно жестоко и переполнено деяниями, не представляющими общественной опасности, но при осуждении за них влекущими стигматизацию человека и судимость. Судимость же сопровождается фактически пожизненным запретом на ряд профессий. Думаю, законопроект нужно поддержать, ст. 319 УК РФ устранить, но в КоАП следует ввести норму о взыскании за оскорбление представителя власти», – подытожил Сергей Пашин.

Член Адвокатской палаты г. Москвы Матвей Цзен считает, что поскольку с отменой ст. 319 УК РФ не предполагается введение новой статьи в Кодекс или КоАП, то действия, ранее охватывавшиеся ею, будут квалифицироваться либо по ст. 5.61 (оскорбление), либо по ч. 1 ст. 20.1 (мелкое хулиганство) КоАП РФ. «В целом эта инициатива находится в русле тенденции к смягчению ответственности “за слова”, начатой введением административной презумпции в ч. 1 ст. 282 УК РФ и продолженной ограниченным правоприменением ч. 3–5 ст. 20.1 КоАП РФ», – пояснил адвокат.

Матвей Цзен считает, что в настоящее время в стране возникла ситуация, в которой оскорбление президента, государства и общества влечёт административную ответственность, а оскорбление полицейского или мелкого чиновника – уголовную. «Очевидно, что такая ситуация перевёрнутой пирамиды иерархии общественных ценностей не является здоровой и должна быть исправлена», – заключил специалист.

Председатель Межрегиональной коллегии адвокатов «Паритет» Ерлан Назаров перспективу принятия законопроекта считает маловероятной, учитывая, что в целом тенденция законотворческой деятельности имеет противоположный вектор. В качестве иллюстрации он приводит практику установления новых запретов, ограничений прав и свобод граждан, введение и усиление административной и уголовной ответственности за поведение, которое власть считает неприемлемым с точки зрения обеспечения собственного спокойствия и комфорта.

По мнению Ерлана Назарова, подобные приоритеты вызывают тревогу. «Несмотря на периодически звучащие с высоких трибун декларации о необходимости либерализации законодательства, в центре внимания законодателей в последние годы в значительной степени находились вопросы обратного свойства. Достаточно вспомнить Закон от 6 июля 2016 г. № 375-ФЗ о внесении изменений в УК и УПК РФ в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности, которым, в частности, введена ответственность за недоносительство, усугублено наказание за “экстремистские” проявления; “пакет Яровой”, назначением которого является создание условий для тотальной слежки за гражданами; Закон от 23 июня 2016 г. № 208-ФЗ, ограничивающий свободу деятельности новостных агрегаторов в РФ. Немало было нововведений и в КоАП РФ, в том числе за “оскорбление” власти с несоразмерно огромными штрафами (ч. 3–5 ст. 20.1., введённые Законом от 18 марта 2019 г. № 28-ФЗ). Наблюдается стабильный рост числа осуждённых по “политическим” статьям, большой резонанс вызвали гонения за репосты и лайки в интернет-сети», – отметил адвокат.

Законопроект об исключении ст. 319 из Уголовного кодекса хоть и выпадает из этого тренда, но направлен на снижение числа осуждённых граждан и в целом представляется разумным, считает он.

Ерлан Назаров добавил, что чаще всего потерпевшими по такой категории уголовных дел становятся правоохранители, нередко своими избыточно жесткими мерами сами провоцирующие граждан на агрессию. «Было бы целесообразным рассмотреть вопрос о введении, по крайней мере, административной преюдиции по аналогии со ст. 282 УК РФ, которая служила бы действенной профилактической мерой, направленной на предотвращение рецидива такого правонарушения», – заключил адвокат.

Опубликовано

Законопроект об оскорблении – катастрофа экспертизы и правоприменения

речевое хулиганство, лингвистическая экспертиза, оскорблении, товарный знак, сахалин, калининград, дальний восток, крым,

Новый законопроект, касающийся обновления статьи об оскорблении (5.61 КоАП РФ), вызвал множество критических отзывов со стороны профессионального сообщества. Центр защиты прав СМИ приводит мнение директора и ведущего юриста центра Галины Араповой и лингвиста АНО «Судебно-экспертное агентство» Ольги Матвеевой.

В действующей редакции КоАП понятие оскорбления представлено как «унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме». В случае принятия поправок под оскорблением будет пониматься «унижение чести и достоинства другого лица или унижение достоинства группы лиц, выраженное в неприличной или в иной унизительной, оскорбляющей общественную нравственность форме».

По мнению юриста Галины Араповой, расширение правового понятия «оскорбление» является некачественным. «Оскорбление – это всегда унижение чести и достоинства конкретного человека в неприличной форме. Достоинство как правовой термин – это совокупность положительных личностных качеств, осознание ценности этих качеств самим человеком. Достоинство не бывает коллективным. Каждый человек, входящий в любую группу лиц, индивидуален, и у него собственная оценка своего достоинства. Нельзя унизить достоинство группы лиц», – считает юрист, называя предлагаемый подход логической и правовой ошибкой в базовой терминологии.

«Меняя понятие оскорбление таким образом, мы совсем размоем его содержание, и опять у нас будет “резиновая” норма, по которой можно наказать всех за всё, что не понравится кому-то», – продолжает специалист.

По мнению Галины Араповой, недопустимо расширять критерии оскорбительной формы высказывания с «неприличной» до «унизительной, оскорбляющей общественную нравственность». Получается, что оскорбление – это унижение достоинства в форме унизительных и оскорбительных высказываний, заключает она, указывая на то, что понятия «общественной нравственности» как такового не существует.

«Вряд ли статью, защищающую честь и достоинство конкретного человека от адресных оскорбительных высказываний в его адрес, стоит размывать поправками так, что фактически она теряет своё основное предназначение и смысл. Чтобы включить в эту статью ответственность для должностных лиц, которые позволяют себе оскорбительные выпады в адрес граждан, не нужно пытаться исправить само понятие оскорбления так, чтобы запутать всех правоприменителей окончательно», – убеждена юрист.

По мнению судебного эксперта-лингвиста Ольги Матвеевой, оскорбление – одна из самых трагичных страниц в истории становления лингвистической экспертизы. В конце 90-х – начале 2000-х годов экспертная и судебная практика по этой статье была настолько противоречивой, что имеющими неприличную форму признавались любые слова литературного языка, наделённые негативным значением.

«Дело в том, что понятие “неприличной формы” – это искусственный конструкт, созданный законодателем и не существовавший ранее в лингвистике. Только в последнее время, после появления Методики по делам об оскорблении, разработанной специалистами РФЦСЭ Минюста России, экспертная и судебная практика стала приобретать очертания единообразной», – считает эксперт.

«Во-первых, налицо имеющийся в определении порочный круг: оскорбление определяется через оскорбляющую общественную нравственность форму, то есть неизвестное определяется через неизвестное. Во-вторых, очевиден оценочный характер понятия, не ограниченного какими-либо объективными критериями, что является грубой ошибкой юридической техники. При этом в закон вводится новый искусственный оценочный конструкт, поскольку понятия “иной унизительной, оскорбляющей общественную нравственность формы” нет ни в одной науке, соответственно, нет лиц, обладающих специальными знаниями в этой сфере. Специалисты в какой области знания это могут определить наличие “иной унизительной формы”? Лингвистики? Этики? Какой-то иной?» – недоумевает Ольга Матвеева.

«Другой круг вопросов касается формулировки в части «унижения группы лиц». О каких группах лиц идет речь? Чем отличается данная формулировка от унижения достоинства группы лиц, предусмотренная статьей 20.3.1. КоАП РФ «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства». В какой части данные нормы пересекаются?» – все эти вопросы, по мнению эксперта, остаются открытыми.

«Предлагаемая формулировка расширяет понятие оскорбления до безграничных пределов – до обыденного понимания, когда как оскорбление может восприниматься всё что угодно. По сути дела ключевой момент здесь – восприятие высказывания его адресатом как унизительного, поскольку критериев “иной унизительной формы” нет, как нет и какого-либо вербализованного, очерченного понятия общественной нравственности. Обращение к неопределенной «унизительной форме» переносит нас в сферу субъективного восприятия, следствием чего становится возможным квалифицировать как имеющее унизительную форму любое высказывание. Подогнать любое негативно-оценочные высказывание под форму, оскорбляющую общественную нравственность, не составит труда, поскольку размытость и неопределенность этого понятия позволит «аргументированно» включить в него любое не понравившееся кому-либо высказывание», – убеждена эксперт-лингвист.

«Апеллировать к оскорблению общественной нравственности и иной унизительной форме – это не просто плохая идея, это очередная катастрофа экспертизы и правоприменения.

Оскорбление всегда было и будет социальной конвенцией, поэтому прежде чем вводить новые понятия и санкции нужно внятно объяснить нормы, подлежащие соблюдению, нужно понимать критерии запрещаемого. Предлагаемые формулировки будут способствовать активному пополнению бюджета и расправе с неугодными – это пока единственно очевидное следствие, которое можно гарантировать в случае принятия такого законопроекта», – заключает Ольга Матвеева.

Опубликовано

Поправки в статью об оскорблении внесены на рассмотрение в Госдуму

речевое хулиганство, лингвистическая экспертиза, оскорблении, товарный знак, сахалин, калининград, дальний восток, крым,

Законопроект об оскорблении чиновниками граждан внесён  на рассмотрение в Госдуму. Ранее он был одобрен  Кабинетом министров. Поправки касаются статей 3.5 и 5.61 КоАП РФ.

Санкцией статьи об оскорблении, нанесённом госслужащим впервые, предусмотрен административный штраф в размере от 50 до 100 000 рублей либо дисквалификация на срок до одного года. За повторное нарушение закона со стороны чиновника последует административный штраф в размере от 100 до 150 000 рублей либо дисквалификация на срок до двух лет.

«Подобные действия лиц, наделённых государственными или муниципальными полномочиями, вызывают широкую негативную реакцию общества, способствуют умалению авторитета органов власти и управления. В то же время статья 5.61 КоАП РФ предусматривает виды наказания отдельно для должностных лиц, которые не обязательно наделены государственными или муниципальными полномочиями», – указывают авторы пояснительной записки.

Законопроект также увеличивает административные штрафы за оскорбление в целом: максимальное наказание для граждан – от 5 000 до 10 000 рублей, для должностных лиц – от 50 000 до 100 000 рублей, для юридических лиц – с 500 000 до 700 000 рублей.

За оскорбление без квалифицирующих признаков максимальный штраф повысится с 3 000 до 5 000 рублей. За оскорбление, «содержащееся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся в произведении, СМИ или информационно-телекоммуникационных сетях», наказание будет увеличено с 5 000 до 10 000 рублей.

Депутаты также предложили внести изменения и в определение «оскорбление». Формулировку «унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме» предлагается дополнить словами «или иной унизительной, оскорбляющей общественную нравственность».

«В соответствии с диспозицией статьи 5.61 КоАП РФ («Оскорбление»), обязательным квалифицирующим признаком данного деяния является неприличная форма. Между тем унижение чести и достоинства человека, особенно посредством СМИ, не обязательно должно выражаться в неприличной форме», – считают инициаторы поправок.

Опубликовано

Объективность рассмотрения дел по «закону о фейках» зависит от привлечения экспертов-лингвистов

лингвистическая экспертиза, закону о фейках, по голосу, сахалин, калининград, дальний восток, крым,

Эксперты ГЛЭДИС выступили с официальным комментарием к разъяснениям Верховного суда, касающимся практики наказания по «закону о фейках»  и, в частности, в связи с публикацией сообщений о коронавирусной инфекции.

«Примечательно, что нюансы соотношения и разграничения видов ответственности за данные действия – административной (части 9, 10, 101, 102 статьи 13.15 КоАП) и уголовной (статьи 2071 и 2072 УК РФ) – рассматриваются в Обзорах при разъяснении вопросов применения уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Упор на признаки уголовно наказуемого деяния сделан не случайно. Информация о COVID-19, в силу признания обстоятельств распространения COVID-19 обстоятельствами, представляющими угрозу жизни и безопасности граждан, признаётся общественно значимой», – комментируют документ эксперты.

Из разъяснений Верховного Суда следует, что под действие уголовной статьи попадают сообщения, которые представляют собой публичное распространение под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации (об угрозе жизни и безопасности населения, обстоятельствах распространения вируса, принимаемых мерах по способам защиты), а также сообщения, которые распространяются для того, чтобы спровоцировать панику, нарушить правопорядок, тем самым представляя реальную общественную опасность.

Заведомо ложной информацией является информация, которая первоначально не соответствует действительности, о чём было известно лицу, её распространившему. Как следует из Обзоров, о придании ложной информации вида достоверной свидетельствуют ссылки на авторитетные источники, высказывания известных персон, использование поддельных документов, видео- и аудиозаписей, имеющих отношение к другим событиям.

Эксперты ГЛЭДИС предприняли попытку провести аналогию понятий уголовного закона при определении понятий, используемых в частях 9–102 статьи 13.15 КоАП, которые в обзоре не разъяснены, что представляет сложность при разграничении уголовно наказуемого деяния и административного правонарушения по «закону о фейках».

Первый аспект связан с определением ложности информации. В названных частях КоАП используются понятия «заведомо недостоверная общественно значимая информация» и «заведомо недостоверная информация», которые в силу оценочности и неопределённости заслуживают пояснения, считают специалисты-лингвисты.

Эксперты ГЛЭДИС полагают, что общность разъяснений, данных в судебном Обзоре,  косвенно указывает на допустимость установления аналогии между понятиями «заведомо ложная информация» (статья 2071 УК РФ), «заведомо ложная общественно значимая информация» (статья 2072 УК РФ), «заведомо недостоверная информация» (часть 101 статьи 13.15 КоАП) и «заведомо недостоверная общественно значимая информация» (части 9, 10, 102 статьи 13.15 КоАП).

Второй аспект связан с публичностью распространения информации. Публичным распространение информации становится, когда такие сведения адресованы группе или неограниченному кругу лиц и выражены в любой доступной для них форме (устной, письменной, с использованием технических средств). Это касается публикаций в СМИ, интернете или мессенджерах, а также массовой рассылки телефонным абонентам, выступлений на собраниях, митингах, демонстрации плакатов и распространения листовок.

Части 9–102 статьи 13.15 КоАП предусматривают административную ответственность за распространение информации в СМИ и интернете. «В сопоставлении с вышеприведённым судебным толкованием понятия уголовного закона “публичное распространение” можно ли говорить о том, что распространение соответствующей информации как административное правонарушение может быть публичным или не публичным? Либо речь идёт о публичном распространении (как и в случае применения уголовного закона), но без определения видового признака такого распространения», – недоумевают эксперты.

Третьим аспектом является место распространения. В частях 9–102 статьи 13.15 КоАП (в отличие от уголовного закона) прописана ответственность за распространение информации только в СМИ или информационно-телекоммуникационных сетях. Именно эта деталь является основанием для разграничения квалификации деяний по «закону о фейках».

«Правосудность и гуманность судебного решения, правовая защита и соразмерность ответственности зависят от ясности, точности, определённости, идентифицируемости правовой нормы. Об этом свидетельствуют комментируемые обзоры-разъяснения Верховного суда, – уверены аналитики ГЛЭДИС. – Объективные ответы на многие возникающие вопросы можно получить не только на основе установленных фактов и правовых аргументов, но и посредством привлечения экспертов-лингвистов, которые опираются на выработанные подходы к анализу и оценке спорных текстов».